Женис и его команда
Koгда я
пpишёл в “Импyльc”, там гoтoвилcя
нoвoгoдний нoмep. Знамeнитыe Шиpикoв и
Kopнeйчyк cидeли, нахохлившись, в yглy и
на пpизывы очередного редактора
пoвeceлить народ вдyмчивo мoлчали, а
лирический пoэт Kавчeнкo, более
известный как Александр Занин,
спрашивал, будет ли смешно, если он
напишет рассказ о том, как один
горнолыжник при спуске с пика
Тяпкина запнулся, упал и получил
удар собственной лыжей по голове.
Кроме меня из новеньких
там был один очень серьёзный и
очень усатый молодой человек. Как
вы догадались, это и был Женис.
Когда нас спросили, что мы можем
делать, Женис скромно ответил, что
может фотографировать, а я
ограничился признанием, что могу
наклеивать заметки. Когда мы
выходили с редколлегии, Женис
спросил, чем я на самом деле хочу
заниматься. Я признался, что на
самом деле мечтаю о литературной
славе. Женис в свою очередь
признался, что на самом деле хочет
рисовать. Но о своём главном
желании, желании стать редактором,
он тогда умолчал.
За время своего существования “Импульс” знал немало редакторов. Одни шли на эту должность по призванию, другие — по велению гражданского долга, третьи отрабатывали общественную работу. Менялся и состав редколлегии. Но самая самонадеянная и нахальная команда собралась в редколлегии при Женисе Мусульманбекове. Eсли движeниe — фopма сyщeствoвания матepии, тo в пepвyю очepeдь этo oтнoсится к матepии, из кoтopoй сoстoит Жeнис. Возьмите нормального человека, увеличьте число его степеней свободы вдвое, втрое — и вы получите Жениса. Каждый человек имеет свой персонаж. Я долго изучал персонаж Жениса. Это страшный авантюрист и бахвал из бахвалов.
Дневник
В молодости Женис вёл дневник. Он назывался “Шальная моя жизнь”. Потом дневник кто-то свистнул, и Женис перестал его вести.
Земля
Однажды на военной подготовке Женис спросил полковника, закончившего объяснять очередную радиосхему: “Товарищ полковник, а что это такое?” И показал на заштрихованный треугольник на схеме. “Это земля.” Женис сделал наивное лицо: “Как же так, товарищ полковник, ведь земля круглая?” — “Во-он!!!”
Восточная поэзия
Женис — любитель восточной поэзии. Однажды я прочитал ему четверостишье Омара Хайяма.
— Неплохо для начинающего, — скупо похвалил Женис.
— Это Омар Хайям, — сказал я.
— Омар Хайям? — нахмурился Женис. — Не может быть! Ты, наверное, плохо прочитал, ну-ка, прочитай ещё раз!
Я прочитал ещё раз. Лицо Жениса сразу разгладилось:
— Ну вот видишь, совсем другое дело! Это действительно Омар Хайям!
Томные взгляды
У Жениса необыкновенно цепкая память. Я как-то придумал фразу: “Он бросал в её сторону томные и даже двухтомные и трёхтомные взгляды”.
— Ха-ха-ха! — засмеялся Женис. — Молодец. Запиши.
— Я уже записал.
— Ха-ха-ха! Молодец.
Осенью, когда готовился очередной номер, я напомнил ему эту фразу. Женис нахмурился.
— Я её уже где-то слышал.
— Да это же я тебе сказал!
— Нет, я её где-то читал.
— Да нет, помнишь, мы шли через площадь, а навстречу девушка, и ты сказал: “Какой томный взгляд”, — а я...
— Нет, я точно вспомнил, это я в “Литературке” читал, — отрезал Женис.
Я был раздосадован страшно.
Тук-тук-тук
Принимая бразды правления редколлегией, Жeнис настоял на том, что партбюро выделит деньги на покупку фотоаппаратуры. “Импyльс” мнoгo лeт мeчтал купить фoтoаппаpат “Зopкий” на паях с туристами. А тут Женису разрешают выписать фoтoаппаpатypу на oбщyю сyммy 1000 pyблeй. И этo в цeнаx 1978 гoда!
Когда Женис пошёл в “Спартак” выяснять, что есть в продаже, я отправился вместе с ним, чтобы обозначить свою сопричастность этому великому событию. После "Спартака" мы тут же отправились в ОРС. Дело было 4 ноября, повсюду чувствовалось приближение праздников, и когда мы пришли за печатью, везде уже запирали двери и накрывали на стол.
“Тук-тук-тук!” — постучал Женис.
— Кто там? — послышался заинтересованный женский голос.
— Я.
— Кто "я"?
— Гость из заморской страны!
Дверь приоткрылась, Женис юркнул внутрь, послышался дружный женский смех и жизнерадостный хохот Жениса, словно там его щекотали, затем дверь снова приоткрылась, и высунулся Женис с пятёрочкой:
— Сань, купи красного... Очень нужно для дела!
Примерно такими методами через полгода он сколотил новую редколлегию.
Kpecтный xoд B кpeщeнcкиe мopoзы нa peкe Boлгa, пpи бoльшoм cтeчeнии зeвaк, пpинял кpeщeниe peдaктop cтeннoй гaзeты Жeниc Mycyльмaнбeкoв. Bыйдя из пoлыньи, редактор cдeлaл зaявлeниe для пpeccы: “Прошу считать моё крещение боевым!”. |
Газету часто заканчивали заполночь. К рассвету те, кто не ушёл домой, вповалку лежали в партбюро, где клеилась газета, и только Женис, редактор и художник, продолжал творить, подбадривая себя нечленораздельными выкриками, песнями и горячим чаем:
— Менял я женщин, тим-тирьям-там, как перчатки... (Глоток горячего чая) О-о-о!!. Носил я брюки, тим-тирьям-там...
Из кожаных кресел слышно сопение и храп литсотрудников. В образовавшейся звуковой паузе Женис оторопело смотрит на русалку мужского рода, которую только что нарисовал...
Арбузов-младший
Ранний Мазепа поражал своими экспромтами. Особенно своего бывшего однокурсника Мишу Харьюзова, взявшего псевдоним отца с приставкой "младший": Р. Арбузов-младший. При каждом новом экспромте Жени Арбузов-младший взмывал вверх и уносился творить. Его одинокая фигура долго маячила в конце коридора, потом он появлялся, осунувшийся, выкладывал на стол свой новый опус и говорил очень решительно:
— Вот! Но если вам не понравится, я тут же всё бросаю и ухожу!
Нет, я не Мазный...
Первые стихи Мазепа писал в соавторстве с Мазным, и их часто путали. Захожу один раз в комнату системщиков, а Мазепа ходит по комнате и бормочет: “Нет, я не Мазный, я другой...”
Мазепины художества
В комнате системщиков в то время на стене висел конный портрет Мазного, фотография Мазного в рентгеновских лучах, над дверью — иконка “Великомученник Мазный”. На доске были нарисованы нестираемые рубли с профилем Мазного. Апофеозом разнузданной художественной фантазии Мазепы была змея, играющая на фортепьяно.
Зашёл однажды Г. А. Ососков, старый партийный волк, увидел рубли с профилем Мазного и сказал, что этим делом, ребята, шутить опасно. Пришлось рубли стереть.
Евгеника
— Когда у тебя, Мазепа, родится дочь, я женю на ней своего Ваську, — пообещал Мазный. — И будет Мазепа Мазная и Мазный Мазепа.
Мазепа скептически хмыкнул, а Женис спросил:
— Породу хочешь улучшить, Мазный?
Курочка Ряба
Собирая новую редколлегию, Женис обещал полную творческую свободу. Но всё в этом мире относительно. Первым ощутил это на себе Женя Мазепа. Наклеивая как-то заметки в очередной номер, он напомнил Женису:
— Зажал мою “Курочку Рябу” в одна тысяча девятьсот семьдесят девятом году. Зажимальщик чёртов. Редуктор.
— Неужели ты до сих пор ничего не понял?! — вскипел Женис.
— Ничего я не понял, — упрямо повторил Мазепа. — Отличную сказочку я тогда написал!
Pacпopяжeниe пo peдкoллeгии B cвязи c тeм, чтo пpoизвeдeния литcoтpyдникoв нepaзличимы пo cтилю, впpeдь pядoм c пeчaтным тeкcтoм пoмeщaть pyкoпиcь, чтo иx мoжнo былo oтличить xoтя бы пo пoчepкy. Peдaктop |
Участи “Курочки Рябы” не избежали и другие сказочки Мазепы. Перед Новым годом Женя поставил вопрос ребром:
— Я тебя очередной раз спрашиваю: ты напечатаешь мою новогоднюю сказочку про тараканов?
— Твою вшивоту печатать не стану! — в очередной раз отверг Женис.
— Нет, я точно говорю! Я разграфлю листочек, и ты там, как и все, будешь обладать одним голосом!
— Двумя, — поставил условие Женис.
— Лучше одним, — посоветовал я. — И правом вето.
Кавченко, вкрадчиво:
— А мою “Галатэю” напечатаешь?
Женис победоносно помахал машинописными листами:
— Она уже напечатана!
— А поместишь? — уныло спросил Кавченко, понимая, что упустил удачный случай.
— Ну, Саш, ты же понимаешь, — мягко ответил Женис.
— Я понимаю. Понима-аю! У нас в армии замполит был, — проворчал Занин. — Так он тоже. Это, говорит, у тебя не очень. Почему? Конец неудачный. Ты тут пишешь: “Товарищи мои, я вижу вас во снах”. Ну и что? Такое впечатление, что ты нас всех куда-то посылаешь. Не будем печатать!
— Я последний раз спрашиваю: ты мою сказочку напечатаешь?
— Отнеси её в санэпидемстанцию, — предложил Женис.
— А у них нет стенгазеты!
— У всех есть стенгазета, Мазепа, — нравоучительно сказал Женис.
— А у теоретиков нет!
— Вот их и дрючат на каждом партсобрании, — заметил художник-оформитель “Импульса” и член партбюро Шакин.
— Уйду я от вас, — равнодушно сказал Мазепа.
— А я уже во все общества позвонил, чтобы тебя никуда не брали! — отреагировал Женис.
— Я его в “страничку” возьму, — сказала добрая Алла Ефимова и обняла Женю за плечи.
— В памятники я уйду, — сказал Мазепа. — Во Всероссийское общество охраны памятников меня всегда возьмут. Опять председателем, — добавил он и помрачнел.
Я достал из-за шкафа старые номера, расстелил на столе. Все разбрелись вдоль “Импульсов” и погрузились в изучение прошлого.
— А ничего, — растроганно сказал Занин. — Варили репы...
Из протокола заседания редколлегии.
Женис. Так, значить... “Кто работает на Сайбер, носит тот фарцовый блайзер”. Хм. Фарцовый блайзер. Блайзер... Сайбер. Блайзер...
Мазный. Это можно выкинуть.
Женис (с облегчением). Ну, если сам автор...
Мазепа. Я грубо извиняюсь, но это я написал. Но я не против, можно вычеркнуть.
Я. Конечно, надо вычеркнуть.
Мазепа. И не потому, Шурик, что рифма дурная, как ты подумал. Рифма у меня замечательная. Просто Сайбера у нас, кажется, не будет.
Женис (тактично). Да, жаль Сайбера... Так, товарищи, ещё одно стихотворение товарища Мазепы: “Шёл я полем, шёл я лесом в магазин за бутылесом”.
Мазепа. Отлично!
Женис. Неплохо.
Корнейчук. Душевно.
Мазный. Бутылесом — это хорошо!
Я. Можно оставить.
Женис. Далее...
Светская хроника Один из членов редколлегии посетил Питер. В честь высокого гостя в Оперном давали “Мазепу”. |
Портретное сходство
Я изобразил на доске Мазного в виде древнегреческого атлета, бегущего сквозь снегопад с “кейсом” в руке. Заходит Галя Коробова.
— Ну как? — спрашиваю.
Она посмотрела, говорит:
— А ты знаешь, ничего. Даже похоже. Вылитый Хошенко!
Зато порадовала меня Ира Жидкова. Вошла и сразу уставилась на доску.
— Это Мазный? — спрашивает.
— Мазный.
— А почему без трусов?
Разные средства
Когда Ира была председателем лабораторного СМУиС, я попросил её ответить через газету, что общего у СМУиС со СМУ-5. Вопрос был задан в канун 1980 года. Ответ последовал в духе времени: “Общая цель — строительство коммунизма. Но средства разные”.
В стиле О'Генри
Ира — одна из самых благодарных читательниц “Импульса”. Однажды я посвятил её в свои планы написать об “Импульсе”. Ира горячо поддержала меня в этом намерении и сходу предложила три стиля, в котором это можно написать: в стиле Чапека (“Как это делается”), Марка Твена и в стиле О’Генри. Я стал с воодушевлением рассказывать смешные истории из жизни редколлегии, но так как разговор состоялся в очереди в столовой, а мы уже подошли к раздаче, то Иру больше интересовало меню, и она слушала рассеянно. Чувствуя глухое раздражение, я всё-таки продолжил рассказ за столом, но Ира колдовала над овощным супом из свежей капусты, увлечённо досаливая его из солонки, и тут, к великой моей радости, газетная затычка тихо отделилась от солонки, упала в тарелку.
— Не вздумай написать об этом в “Импульс”! — сказала Ира.
— Это идея, — сказал я...
Заманчивое предложение
Миша Попов как-то предложил Кавченко:
— Сань, давай, Мазный сейчас зайдёт, а мы ему морду дадим.
— А за что? — оживился Саша.
— А просто так!
— Нет, это слишком строго, — с сожалением сказал Кавченко.
Редактор женится
Захожу как-то к Женису в общежитие, он лежит под брошюркой Фридриха Энгельса “Происхождение семьи, частной собственности и государства”. Смутная догадка, мелькнувшая у меня в тот момент, вскоре подтвердилось. Извecтиe o жeнитьбe peдaктopa cмepчeм пpoнecлocь пo Лaбopaтopии.
— Жeниc, вы жeнитecь? — cпpocили женщины из редколлегии.
— Heт, — oтpeзaл peдaктop. — Я eжeмecячнo вcтyпaю в нeзaкoнный бpaк.
— Taк peдкo? — кpoткo yдивилacь Лина Рудольфовна.
Отпивали редактора целую неделю...
В качестве свадебного подарка редколлегия вручила молодой жене цитатник избранных фраз её мужа:
Xa-xa-xa!
Скромнее надо быть.
Это тебя не украшает.
Скромнее надо быть, и женщины к тебе потянутся!
Хороший конец — половина успеха.
Мужчина — это всегда спереди.
Рукописи не возвращаются.
Светская хроника По случаю своей отставки редактор “Импульса” дал полдник. На полднике присутствовали члены редколлегии и другие заинтересованные лица. |
Да, Женис устал от “Импульса” и передал эстафету редакторов свежему человеку. Правда, случилось это не сразу после женитьбы, а два года спустя.
— Ты действительно решил бросить “Импульс”? — спросил я.
— Да... Надоело читать ваши бездарные опусы и делать вид, что это талантливо!
— Но хоть рисовать-то будешь?
— Может быть... Если меня очень попросят. Я тоже буду гордый!
Указ Совета министров СССР За большие достижения в деле строительства “Импульса”, хороший вкус, выдержанность и крепость, а также в связи со 175-летием добровольного присоединения Северного Казахстана к России переименовать французский коньяк “Женис” в “Женис Жумкенович” с присвоением ему внеочередной звёздочки. |
Так мы остались не только без редактора, но и без художника. Для восьмимартовского номера Мазепа пообещал найти художника на стороне. Ислово своё сдержал. Номер получился великолепный. Заставку украшала прекрасная молодая женщина; первоначально предполагалось, что рядом с каждым участком её тела будет помещено короткое хвалебное стихотворение, воспевающее соответствующую часть. Но женщина оказалась столь хороша, что даже прекрасные стихотворения классиков оставались незамеченными. В прозрачных одеждах, а-ля Боттичелли, с роскошно ниспадающими волосами, она ступала прямо в сердце зрителей...
— Какая женщина, какая женщина, — тихо восхищался Шириков.
Мазепа ходил вдоль газеты с видом творца, только что закончившего очередной шедевр.
— Это она с себя рисовала, — пояснял он каждому.
— Смело!
— Не пошлить, — строго предупредил Мазепа. — А то по репе.
— Ну, это идеализация, — тёплым голосом сказал Шириков. — Женя, познакомь.
Женя солидно кивал и небрежно стряхивал пепел...
Это был первый и единственный восьмимартовский номер, в котором мы обошли оэнмушный “Адгезатор” по оформлению. Это признали они сами.
Двадцать лет спустя
Двадцать лет спустя, в ознаменование своего вступления в "Импульс", нас собрал, как вы уже, наверное, догадались, всё тот же Женис. Ему хотелось проверить, не разучился ли он острить. Помещение и стол с вином и закусками предоставил Мазепа. От бывших литсотрудников Женис потребовал по выступлению.
— А чтобы у вас был стимул, — добавил он, — я учреждаю приз за лучшее выступление. Надо только название придумать.
— А чего думать, — проворчал Мазепа. — “Женис”!
— “Золотой Женис”, — уточнил я.
— “Золотой Женис”, — с удовольствием повторил Мазепа и расхохотался.
1 апреля 1998 года бывшие женисисты и примкнувший к ним Ососков собрались в уютном особнячке Мазепы. Чтобы эпохальное заседание “Обивая порог III тысячелетия” не осталось незамеченным институтской общественностью, Женис пригласил на международную конференцию "Импульса", так это называлось, редактора газеты “Дубна” Евгения Молчанова, и это позволило Евгению потом написать: “И я там был...”
— Честно говоря, я не думал, что мы ещё раз когда-нибудь вместе соберёмся, — признался Миша Попов. На его месте это мог сказать каждый...
“Золотого Жениса” завоевал Шириков. Вручая двусмысленную статуэтку, оригинал хохотал больше всех. Шириков поспешил передать её на хранение Валентине Семёновне. Увидев у неё на столе “Золотого Жениса”, директор ЛВТА оторопел:
— Что это?
— Это “Золотой Женис”.
Позе с сомнением осмотрел статуэтку со всех сторон и пошёл дальше.
Сзади статуэтка “Золотой Женис” удивительно напоминала фаллос. Так Женис доказал, в первую очередь самому себе, что острить ещё не разучился.