Жанна и ЭВМ

В тот день женщины волновались с самого утра: после двух на Площадке должны были давать сапоги. Начальник отдела был не в курсе, поэтому он вызвал Жанну и сказал:

— Ленточка тут вот, с БЭСМа-4, и программка. Вы её это, в ЛВТА, на БЭСМе-6... К вечеру пропустите?

Жанна прикинула, что за сапогами она ещё успеет, потому как дело было, похоже, на полчаса.

Пропустили её сходу, за счёт времени Иванова, но распечатка оказалась подозрительно маленькой. На первом листе большими буквами было напечатано “Жанна”, а на втором — одна строчка: “You want to read too more”. Чисел не было никаких. Жанна показала это оператрицам, те сказали, что машина вообще третий день барахлит, и пропустили ещё раз за счёт времени Иванова. Потом позвали одного, тот посмотрел и сказал:

— Это всё Гусевские штучки. Его программа-то.

Кто-то сказал, что Гусев сейчас на занятиях по английскому языку, и Жанна побежала туда, твёрдо решив добить это дело до 2-х часов. Гусев вышел только к часу, увидел “You want to read too more” и покраснел: фразу эту придумал Заикин, считавшийся в английском корифеем; Гусев его принародно критиковал, но про себя завидовал и тайком вставил к себе в программу.

— Не столько пишите, сколько читаете, — туманно объяснил Гусев и показал, что нужно сделать.

Был уже третий час, когда Жанну пропустили ещё раз (за счёт времени Иванова). На этот раз напечаталось два числа, и Жанна обрадовалась, хоть чего-то есть, но Гусев сказал:

— Числа означают ошибки. Или лента плохая, или магнитофон, или плотность не та. Идите к инженерам.

Инженер Федорин посмотрел на Жанну сверху вниз и заявил:

— Магнитофоны у нас всегда работают, а вот программа гусевская —плохая. Вот я сейчас эту ленту по рабоче-крестьянски прочитаю, без всяких Гусевых.

И почти всё прочитал и даже напечатал, а больше разговаривать не стал и пошёл домой.

— Нули бы надо в массивчик-то записать, — мялся на следующий день Гусев.

У Иванова ещё было время, и Жанну пропустили, но после этого машина перестала считать вообще.

— Чтоб я эту задачу больше не видел! — разнервничался Федорин. —Такие сложные задачи надо гнать в шею, раз они ломают машину!

Дверь у Гусева была заперта.

— Открывай! — крикнула Жанна.

— Не открою! — крикнул Гусев. — Пропустите ещё раз!

Жанна подсунула программку под под дверь, оставила бобину и ушла. Выждав с полчаса, Гусев выбрался из комнаты и побежал на машину, но время у Иванова уже кончилось.

— Как инженер инженеру... Пять минут! — глядя в глаза Федорину, взмолился Гусев.

— А почему? — спросил Гусев.

Даже Федорин, человек грубый, всегда пасовал перед этим гусевским вопросом, поэтому разговаривать больше не стал, а пошёл домой.

Два дня, пока Иванову не дали время, Гусев ходил сам не свой, а на третий выяснилось, что кто-то записал на Жаннину ленту в десяти местах “Гришка”, а остальное стёр; машина же, когда её заставляли читать чистую ленту, ломалась.

— Ошибочка в машине-то есть, — держась метрах в трёх от Федорина, робко доложил Гусев.

— Ну, смотри, Гусев, — пригрозил Федорин. — Починить починю, но чтоб это было в последний раз.

Счастливый Гусев кинулся в ЛЯП...

А сапоги Жанна себе всё-таки купила. У одной знакомой: той они оказались малы.